Основные постулаты психолингвистической теории

В соответствии со сказанным выше можно выделить пять таких постулатов.

Постулат первый. Единицей психолингвистического анализа является не <элемент> в смысле Л.С.Выготского, т.е. не статический коррелят той или иной языковой единицы в психике носителя языка (и поэтому бессмысленно говорить о психологической или психолингвистической <реальности> языковых единиц), а элементарное речевое действие и речевая операция (в предельном случае – акт речевой деятельности). Этим наш подход (подход Московской психолингвистической школы) принципиально отличается от позиции <психолингвистики второго поколения>.

Постулат второй. Эта единица психолингвистического анализа трактуется нами в деятельностной парадигме, т.е. исходное речевое событие характеризуется деятельностным фреймом. Иначе говоря, эта единица, эта минимальная <клеточка> речевой деятельности, должна нести в себе все основные признаки деятельности. Такими признаками являются:

• предметность деятельности; под предметностью деятельности мы понимаем то, что она, по крылатому выражению А.Н.Леонтьева, протекает <с глазу на глаз с окружающим миром>. Иначе говоря, <в деятельности происходит как бы размыкание круга внутренних психических процессов – навстречу, так сказать, объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг, который, как мы видим, вовсе не замыкается>;
• ее целенаправленность, что резко отличает деятельностную парадигму от бихевиоризма во всех его модификациях, включая <психолингвистику первого поколения>. Другими словами, любой акт деятельности характеризуется конечной, а любое действие промежуточной целью, достижение которой, как правило, планируется субъектом заранее. Деятельность в понимании школы Выготского имеет не столько детерминистский (<почему>), сколько телеологический (<зачем>) характер, это <почему> определяет лишь постановку целей, но не сами действия, направленные на ее достижение;
• ее мотивированность. До сих пор мы говорили об изолированном мотиве, стимулирующем деятельность: в действительности акт любой деятельности всегда полимотивирован, т.е. побуждается одновременно несколькими мотивами, слитыми в одно целое;
• иерархическая (<вертикальная>) организация деятельности, включая иерархическую организацию ее – единиц или квазиединиц (поскольку единственной подлинной единицей в смысле Л.С.Выготского, как мы говорили, является акт деятельности). В работах психологов школы Л.С.Выготского представление об этой организации варьируется в довольно широких пределах, так как схема, предложенная в свое время А.Н.Леонтьевым, в свете дальнейших исследований потребовала коррекции. Так, В.П.Зинченко ввел в нее понятие функционального блока, автор настоящей книги разделил понятия макроопераций и микроопераций и ввел понятие о трех видах системности деятельностей – Л- системе, С-системе и Д- системе, А.Г.Асмолов ввел понятие об уровнях установок в деятельности (1977) и совместно с В.А. Петровским разработал идею <динамической парадигмы деятельности> и т.д.;
• фазная (<горизонтальная>) организация деятельности.

Постулат третий. Его можно охарактеризовать как <эвристический принцип> организации речевой деятельности. Остановимся на нем подробнее. <Психолингвистика второго поколения>, принципиально алгоритмична.

Согласно ей, стратегия речевого поведения (детерминированный выбор класса решений) жестко задана анализом конкретной ситуации; варьируется лишь конкретная тактика (детерминированный выбор и исполнение определенного решения о поведении), причем лишь в звене реализации и лишь благодаря выявившемуся несовпадению достигнутого результата с желаемым.

Однако экспериментальные данные и теоретические соображения приводят нас к выводу, что психолингвистическая теория должна быть не алгоритмической, а эвристической, т.е.:

•  предусматривать звено, в котором осуществлялся бы выбор стратегии речевого поведения;
• гибкой, т.е. допускать различные пути оперирования с высказыванием на отдельных этапах порождения (восприятия) речи;
• наконец, не противоречить экспериментальным результатам, полученным ранее на материале различных психолингвистических моделей, построенных на иной теоретической основе.

Если рассматривать психолингвистическую теорию как частный случай или приложение к конкретному материалу общепсихологической теории деятельности, т.е. рассматривать речевые процессы как речевую деятельность или речевые действия в строгом смысле этих терминов, то она в принципе не может не быть эвристической – эвристичность заложена уже в саму идею целенаправленной деятельности .

Напомним, что алгоритм – это <…точное предписание о выполнении в определенном порядке системы операций, позволяющее решать совокупность задач определенного класса. Алгоритм приводит от исходных данных к искомому результату через конечное число шагов (действий); при этом данные варьируются в известных границах>

С другой стороны, и усвоение языка (как родного, так и неродного) бесспорно предполагает выбор и дифференцированное использование различных стратегий овладения речью и в этом смысле подчиняется тому же эвристическому принципу.

Постулат четвертый. Чтобы сформулировать его, нам придется обратиться к философским основам современной психологии. Большая часть психологических теорий XIX-XX вв. восходит к выдвинутому еще Рене Декартом принципу, согласно которому главное для психологии противопоставление – это противопоставление сознания и бытия, <внутричеловеческого> и <внечеловеческого> мира.

Попытки выйти за рамки этого принципа можно найти у ряда ученых, в том числе Л.С.Выготского, М.М.Бахтина, О.Павла Флоренского, но они не сформулировали четкой альтернативной, во всяком случае психологической, позиции.

Заслуга этого принадлежит А.Н.Леонтьеву, еще во второй половине 1930-х гг. писавшему: <Действительная противоположность есть противоположность образа и процесса, безразлично внутреннего или внешнего, а вовсе не противоположность сознания, как внутреннего, предметному миру, как внешнему>.

Если, по определению того же А.Н.Леонтьева, <…психология имеет своим предметом деятельность субъекта по отношению к действительности, опосредствованную отображением этой действительности> (там же, с. 163), то психологическая теория должна строиться вокруг взаимоотношений отображения (=образа) и деятельности (процесса).

В таком случае и психологическая теория речи или речевой деятельности, т.е. психолингвистика, должна исследовать прежде всего взаимоотношение опосредованного языком образа мира человека и речевой деятельности как деятельности речевого общения. Язык для нее есть орудие диалога человека с миром и в то же время человека с человеком.

В структуре деятельности отображение выступает прежде всего в виде ориентировочного звена. Соответственно и в структуре речевой деятельности (деятельности речевого общения) предметом нашего особого внимания должны быть фаза (этап) ориентировки, результатом которого как раз и является выбор соответствующей стратегии порождения или восприятия речи, а также этап планирования, предполагающий использование образов и опору на предшествующий опыт субъекта, в том числе познавательный.

Так как единство общения и обобщения осуществляется прежде всего в языковом знаке , значение как содержательная сторона знака не может не быть одной из основных категорий не только психолингвистики, но и общей психологии в целом.

Парадоксально, но факт: в современной психологии, по крайней мере отечественной, проблема ориентировочных действий разрабатывается почти исключительно применительно к формированию, но не функционированию деятельности.

Ср., например, исследования П.Я.Гальперина, в частности его монографию <Введение в психологию>. Другая сторона того же феномена-интенсивная разработка в психологии учения вопроса о навыках и умениях при практическом отсутствии психологической теории знаний. Итак, психолингвистическая теория призвана быть синтезом подхода деятельностного (процессуального) и подхода в плане образа (отображения).

Постулат пятый. Выбор того или иного способа деятельности представляет собой, по крайней мере частично, постулирование возможных исходов из наличной ситуации и последовательный перебор этих исходов под углом зрения определенных критериев выбора, т.е. <моделирование будущего>.

Оно, по словам Н.А.Бернштейна, <…возможно только путем экстраполирования того, что выбирается мозгом из информации о текущей ситуации, из “свежих следов” непосредственно предшествовавших восприятий, из всего прежнего опыта индивида, наконец, из тех активных проб и прощупываний, которые относятся к классу действий, до сих пор чрезвычайно суммарно обозначаемых как “ориентировочные реакции”… В любой фазе экстраполирования мозг в состоянии лишь наметить для предстоящего момента своего рода таблицу вероятностей возможных исходов>.

Такая <…преднастройка к действиям в предстоящей ситуации, опирающаяся на вероятностную структуру прошлого опыта, может быть названа вероятностным прогнозированием>. Несомненна важная роль вероятностного прогнозирования и в речевой деятельности.

Постулат шестой. Он – применительно к речевой деятельности – заключается в том, что в основе восприятия речи лежат процессы, по крайней мере частично воспроизводящие процессы ее порождения. В наиболее общей форме такое понимание изложил Дж. Миллер: <Слушатель начинает с предположения о сигнале на входе.

На основе этого предположения он порождает внутренний сигнал, сравниваемый с воспринимаемым. Первая попытка, возможно, будет ошибочной; если так, то делается поправка и используется в качестве основы для следующих предположений, которые могут быть точнее.

Этот цикл повторяется… до тех пор, пока слушатель не сделает выбора, отвечающего соответствующим требованиям> . Иначе говоря, этот постулат выступает в форме утверждения об активном характере процессов речевосприятия (в западной психолингвистике говорят о модели <анализ через синтез>).